(…) На поэтический фестиваль «Компрос» в Перми я попала чередою приятных совпадений. Хорошо, когда приезжающие в Крым творческие люди изо всех городов и весей, имея жажду реализации среди крымчан, первым делом находят именно тебя. В результате ли «Видеомоста» или взмаха сияющей ваджры Кришны, но вот так пообщаешься с кем-то в Крыму – и окажешься где-нибудь в Иркутске. Или в Перми. Такая встреча – с пермским поэтом, бардом и организатором культурного процесса в своем городе Максимом Воробьём была первой приятной случайностью. Вторая – совпадение «Компроса» с моим пребыванием в Москве – через пять дней. Грех не поехать, тем более что принимающая сторона приглашает как официального представителя Республики Крым.
Смерть — письмо. Она приходит
с утренней проверкой почты.
Знаешь, это происходит
и с другими. Знаешь, точно
так же линия ладони
просыпается в морщинах.
Знаешь, ты не выбираешь
быть любимым.
Знаешь, все уже исправить
одеяла белый ноготь.
— Не уходишь? Да ведь? Да ведь?!
Жизнь бывает очень много.
Жизнь вообще намного больше,
только почему-то мало.
В утренней проверке почты —
колокольчики начала.
Королева пьяна. Попросите каретного.
Королева уснула — больная и бОльная.
От поклонов уставшая. Мертвенно-бледная.
По таким уже плакала Первопрестольная.
У таких, как она, не бывает проигранных
Переигранных партий и замков с оковами.
До зачатья её наказание выбрано —
Очень часто такие рождаются вдовами.
Королева пьяна. Королевство распродано,
Но всё крепче любовь, что бессмысленно дарится,
И крепчают напитки в желудках у подданных,
Чтоб не видеть, как их королева состарится.
Безбородая мудрость да тело бескостное,
И, куда не посмотришь — одни приведения —
Нужно что-то родить, но притом — венценосное.
А, родивши, отдать в монастырь на съедение
Участковой сестре, замурованной в башенке,
Где за тысячу лет всё по-прежнему — молодо.
До момента, когда участковые стражники,
Сообщат, что народ её умер от голода.
Тяжесть прожитых дней размозжает короною,
Перепуганный дьявол за волосы вытаскал.
Но никто не увидит, как плачет бессонная
В полумрачных покоях общаги на Дмитровской.
«Важно не только писать стихи, но и уметь их правильно подать», — эту фразу одного из организаторов поэтического фестиваля «Компрос» можно назвать лейтмотивом всего проекта.
Каждый автор мог выбрать формат мероприятия «под себя»: кому-то был по душе бойкий, кипящий страстями слэм, другим — высокие поэтические чтения «Биармия», третьи предпочли влиться в самую гущу многолюдной толпы и прочитать свои произведения в пермском трамвае. «Инкубатор талантов» и новых жанров — «Компрос» — позволил амбициозным поэтам моментально получить обратную связь от главных слушателей и зрителей фестиваля, которые могли свободно пройти на любое понравившееся мероприятие.
В этом году «Компрос» сумел существенно расширить рамки и выйти на новый уровень: это нашло отражение и в обширной географии проекта, охватившей поэтов из Москвы, Петербурга, Екатеринбурга, Челябинска, Ижевска, Воткинска, Липецка, Белгорода, Симферополя, Соликамска, и в сложной структуре жанров, и даже в возрастном составе участников.
Прологом фестиваля стали мистические и загадочные поэтические чтения, состоявшиеся в Музее пермских древностей.
Настоящим «гвоздем» программы, к неожиданности организаторов, стал «Литературный трамвай», вызвавший огромный интерес у пермских пассажиров. В течение двух часов горожане успели послушать стихи Павла Чечеткина, Александры Шиляевой (Москва), Александра Коромыслова (Ижевск), Нины Александровой, Ярославы Широковой (Екатеринбург) и других авторов, поучаствовать в викторинахна знание литературы и получить незабываемые впечатления от литературной поездки по улицам города.
Не менее двухсот зрителей собрал и масштабный поэтический слэм, победительницей которого, по решению строгой публики, оказалась Александра Шиляева, поступившая в этом году в московский Литературный институт. Теперь ее ожидает следующий — всероссийский — этап соревнований.
Другим счастливчиком, получившим право на издание собственной книги стихотворений при помощи фестиваля, стал екатеринбургский поэт Артем Носков. Его книга «Муравьиная дробь» покорила жюри «Шоу неизданных книг» — профессиональных издателей — и позволила оставить позади четырех ближайших соперников.
Подарком для любителей поэзии стал приезд в Пермь известных российских литераторов, среди которых оказались Виталий Кальпиди (Челябинск), Дмитрий Воденников (Москва), Марина Матвеева (Крым, Симферополь). Они не только представили публике свои новые произведения, но и пообщались с читателями в рамках поэтических встреч.
Послушать стихи в авторском исполнении пермякам удалось на одном из ключевых мероприятий фестиваля — поэтических чтениях «Биармия», а перед этим прошел «Парад презентаций» новых книг поэтов и очередного номера журнала «Вещь».
Яркой изюминкой фестиваля стали выступления гостей из Ижевска — молодежного театра LesPartisans. Они презентовали местной публике два поэтических спектакля:»Пощечина общественному вкусу» и «Бро», созданного по стихам И. Бродского.
Музыкальным «хэдлайнером» фестиваля в этом году стала Аня Герасимова и ее рок-группа «Умка». Два концерта «Умки» — сольный акустический и рок-концерт с группой — прошли с аншлагом на двух площадках Перми.
В финальный день фестиваля горожан ожидал еще один музыкальный сюрприз — органно-джазовая композиция «Щегол», прозвучавшая на сцене Органного зала. Поэтический спектакль позволил слушателям слиться с невероятной симфонией в исполнении молодого виртуоза, универсального органиста, лауреата международных конкурсов Тимура Халиуллина (Белгород). Со сцены прозвучал джаз на органе, поддержанный саксофоном и барабанами. Под эту музыку актеры пермских театров играли спектакль на стихи Мандельштама и уральских поэтов. Очевидцами синтеза музыки и литературы стали более четырехсот зрителей, рукоплескавших после каждого выступления.
В завершение фестиваля организаторы отметили, что «Компрос» перестал быть «просто репликой, очень точной и уместной, но при этом как бы зависшей в воздухе вне времени и пространства в ожидании отклика». Теперь фестиваль — это не единичное событие в культурной жизни страны, а очередная ступень большого пути. Подтверждением этому служат более 2 000 благодарных зрителей, с удовольствием пришедших на площадки «Компроса».
Официальная поддержка проекта: Министерство культуры, молодежной
политики и массовых коммуникаций Пермского края.
Информационные партнеры проекта: киноцентр «Премьер», газета «В Курсе Пермь», радио «Эхо Перми», газета «Аргументы и Факты», газета «Новый компаньон», газета «Комсомольская правда».
Как Бог рождается в изгибах
Асимметричного лица,
И разговорчивая рыба
Поэтов ловит на живца,
Как убегая из Содома
На дочерей взирает Лот,
Как линии моей ладони
На перекрестье держат лоб,
Как лодка дремлет на безводье,
Не помня вёсел и гребцов,
И улыбается поводьям
Твоё красивое лицо,
Так баюны твоих историй
Всё ходят по цепи кругом,
И утопает в мёртвом море
Животрепещущий Содом.
Где-то в душе ты плюща ощущал кровоток.
Между свечей, еле слышно дрожала межа.
Словно комар, ты по капле берёзовый сок
Начисто выпил и к дому назад побежал.
В нём муравейник, которому обувь мала,
И не страшна твоя ветка, ворошь не ворошь,
В нём ты услышишь, как капает в темя смола
И по ладоням бежит муравьиная дрожь.
Будто и не было этой травы под ногой,
И до забора полста твоих детских шагов.
Будто ты всё ещё там. Или кто-то другой
Вместо тебя, под плющом ворошит муравьёв.
вот смотрите все, это ключи от Чи,
никуда не вставляются, принцип работы — тайна.
кнопка «выключить чи» и кнопка «чи замолчи»,
а здесь у нее «прости меня, я случайно».
Чи отличный пилот, лучше всех летает во сне,
быстро считает в уме и плохо читает вслух.
до сих пор бывает, что Чи поедает снег,
на балконе охотится утром на белых мух.
так вот, Чи приоткрыла цветной футляр…
«вот возьми, но храни, они у меня одни»
у меня на руках тот единственный экземпляр,
очевидно, его кто-то попросту обронил.
ничего не работает, никак не могу включить,
жму на все кнопки, только руками разводят врачи,
вот машину или дверной замок еще может быть…
а это что или кто, и поди пойми как чинить.
за последние дни осмелел непуганый снег,
я пишу объявления, никто пока не звонил.
у меня в кладовке сломанный человек
иногда говорящий шепотом «извини…»
Поэт поэту — друг, товарищ и враг.
Поэт — он не просто хомо, не лупу съест.
А некогда был ты лучшим в моих мирах,
а я рассекала первой — твоих окрест.
А некогда ты без стука врывался в ритм,
в метафору, метонимию и гротеск.
А некогда я входила в тебя, как в Рим,
сбивая, что палкою галочек, поэтесск —
(сидят на издревоточенных в пыль ветвях,
не видят, где им упасть, подстелить чего,
и сами подстелют себя под себя же — бах!) —
такое вот в нашей рощице истецтво.
А я не в ответчиках, я не в лесу уже,
уже не на пальме, прозрела, эволюци-
онировала, как цыпленок от Фаберже,
и вижу, где правда, текучая, будто ци.
Пронзит меня насквозь и далее понесет
идею о том, что ты более мне не Рим.
А все потому, что мое непростое всё,
и даже на капельку сердше, чем сердце, — Крым.
А там, где не ведаешь ты, как любить его,
а там, где не чувствуешь ты, как его любить,
какой из тебя император? Карманный вор.
Замыленный амфибратор. Всё просит пить,
и кушать — глазами и гильзами, — лишаём
пытается впалзывать к нам, векорукий Вий…
Но утренним светом очищенный окоём
уже не вмещает всех точек с периферий.
Уже не вмещаешься. Так отползи за бан
аккаунта, не окисляйся на нём, как медь.
Поэте поэтови — антропофагурман.
Поэт поэту — друг, товарищ и смерть.
Мое стихосложение, если честно, то бестолково,
Но как истинный эгоист, наплевав на мнения,
Вдохновленная творчеством Верочки Полозковой
Продолжаю бумагу мучить до одуренья.
Ведь она не краснеет, в отличии от меня,
Не пускает слезу, дыхание не сбивает.
Мои мысли порой несутся быстрей коня,
И мне кажется, это меня когда нибудь доканает.
Моя муза — суровая баба, но я не ропщу.
Это дьявольское проклятье и счастье сразу.
Ну скажите, какой нормальный проснется ночью,
Чтоб писать? Это редкостная зараза.
А бумага не знает ни совести, ни стыда,
Ни морали, ни сострадания и ни боли.
Но не я, и поэтому результат моего труда
Никогда не выходит в свет, как трусливый кролик.
Я не трушу, я просто боюсь не поймут,
А точнее я не боюсь, а прекрасно знаю.
Мама сразу берется за сердце, мол что за жуть?
И откуда такой негатив, ты ж совсем молодая?
Не поймут, что за каждый, ничтожный слог
Я плачу сединой в висках и отрывком сердца.
Каждый стих, он как маленький эпилог,
Порождение страшного потрясения.
мысль изреченная — есть ложка,
которой можно зачерпнуть
из чаши истины немножко,
в чём соль распробовать и суть
мысль изреченная — есть вилка,
которой можно подцепить
частицы сытности великой —
и дать кому-то есть, как пить
а мысль сокрытая — есть банка,
что ждёт консервного ножа
или пожизненного бана,
откупорить — легко, но жаль
когда сижу за работой
у компьютера,
а собака лежит на коленях —
иногда не глядя поднимаю ее под передние лапы, прижимаю к себе,
говорю ей: Дура ты, дура.
а сейчас, не отрывая глаз от экрана, — машинально снова поднял ее,
прижал,
говорю ей: Дура ты, дура, —
потом посмотрел:
а на уровне лица ее хвост и попа (видимо, лежала наоборот),
и ведь даже не пикнет.
Висит вниз головой.
вот так и нас бог поднимет
непонятно за что
Я называю свою течную суку — то мальчиком, то котенком,
наверное, ей неприятно, но это уже неважно:
ей будет одиннадцать лет, а мне будет — 48,
когда я останусь жить, а собака умрет (однажды).
Но пока ты еще жива и у тебя — первая в жизни течка,
я хожу за тобой с белой наволочкой — и везде, где успел, подстилаю.
А между прочим, собачья кровь —
сначала мелкая, будто сечка,
а потом — виноград раздавленный, темно-красная и густая.
… К слову сказать, этот ужас мужчины перед
женской регулой, слабостью — и всеми кровными их делами
очень забавно выглядит: я ношу ее, суку бедную,
словно подбитого лебедя, под Аустерлицем раненного …
А она свесив голову, смотрит мне на ботинки,
лживая, глупая, черная и почему-то сама растерянная.
— Ну что, — говорю, — котенок? долго манипулировать
собираешься? пачкать мне джинсы уличные, пятнать мне стихотворение —
этой своей идиотской железной жертвенной кровью? —
Собака вздыхает тяжко и я уже — капитулировал.
Потому что я сам считаю
ее — своей последней любовью.
Ну а последняя любовь — она ведь всегда такая.
Однажды она спала (трех месяцев с чем-то от роду)
и вдруг завыла, затявкала, как будто бы догоняя
небесного сенбернара, огромного, будто облако.
А я подумал, что вот — рассыпется в пыль собачка,
но никогда не сможет мне рассказать, какая
была у них там, в небесах, — веселая быстрая скачка
и чего она так завыла, в небесах его догоняя.
Но всё, что человек бормочет, видит во снах, поёт —
всё он потом пересказывает — в словах, принятых к употреблению.
Так средневековой монахине являлся слепящий Тот
в средневековой рубашке, а не голенький, как растение.
Поэтому утром — сегодня — выпал твой первый снег,
и я сказал тебе: Мальчик, пойдем погуляем.
Но мальчику больно смотреть на весь этот белый свет.
И ты побежала за мной. Черная, как запятая.
— Вообще-то я зову ее Чуней, но по пачпорту она — Жозефина
(родители ее — Лайма Даксхунд и Тауро Браун из Зеленого Города),
поэтому я часто ей говорю: Жозефина Тауровна,
зачем ты нассала в прихожей, и как это всё называется?
… Если честно, все смерти, чужие болезни, проводы
меня уже сильно достали — я чувствую себя исчервлённым.
Поэтому я собираюсь жить с Жозефиной Тауровной, с Чуней Петровной
в зеленом заснеженном городе, медленном как снеготаянье.
А когда настоящая смерть, как ветер, за ней придет,
и на большую просушку возьмет — как маленькую игрушку:
глупое тельце её, прохладные длинные уши,
трусливое сердце и голый горячий живот —
тогда — я лягу спать (впервые не с тобой)
и вдруг приснится мне: пустынная дорога,
собачий лай и одинокий вой —
и хитрая большая морда бога,
как сенбернар, склонится надо мной.
Родилась в 1958 году. Живет в Челябинске. Издатель, культуртрегер, автор и организатор социокультурных проектов («Читательские марафоны», «История в лицах», «Я живу на Урале», «Современная поэзия. Современный человек» и другие), соавтор проекта «ГУЛ» (совместно с Виталием Кальпиди). Участник и член жюри фестиваля «Компрос » в 2014 году.
При создании антологии «ГУЛ», определила ее задачи следующим образом: создание реального поэтического кластера на Урале вообще и в Челябинской области в частности. Реальный поэтический кластер — это осознание обществом того, что а) поэзия существует вообще, и уральская — в частности; б) эту поэзию нужно/можно читать; в) поэтические книги нужно/можно покупать. В рамках работы над данной антологией, были напечатаны более трех десятков уральских авторов.
«Издательство Марины Волковой» занимается выпуском художественной литературы и пропагандой чтения с 2006 года. Благодаря работе издательства были отобраны и изданы произведения более 30 современных детских и взрослых писателей из девяти стран мира.
За 7 лет работы было проведено более 500 встреч с писателями, более 80 000 тысяч читателей из России и Белоруссии успели познакомиться с писателями Южного Урала во время реализации проекта по продвижению чтения «Читательские марафоны». Проект активно развивается и успешно реализуется по сей день.