Тут поутру такая тишина,
Как будто только что закончилась война.
И мы выходим, двое из живых,
Качаясь от ранений ножевых.
Ты тянешься рукой к моей руке –
И я молчу на том же языке.
Мой ненаглядный, мой любимый враг,
Зачем всё так?..
Копейку втаивали в лёд
И ждали — бабка набредёт
(Лоб в землю, сумка на спине,
Скороговорка в глубине)
И, рукавички сняв с коряг
Своих, по льду шкаряб-шкаряб! —
И мы, уж одеревенев,
В такой приходим разогрев,
Что дружно падаем в сугроб,
Потом родителям взахлёб
Про это, всё ещё смеясь,
И в холодильник сразу — шасть! —
А нас кормить давай ремнём,
И мы смирялись, что умрём…
А бабку эту в грузовик
Снесли весной, и я на миг
Увидел впадину лица
И леденистые глаза,
В которых вмёрзшие зрачки,
Как будто две копеечки,
Темнели — руку протяни…
Ну, что ты, бабка? Хоть моргни!
(Мне самому моргнуть хотя б)
Вставай скорей, шкаряб-шкаряб!
Кошка вытекла в окно
Молоком и кровью
В абсолютной тишине
Без вреда здоровью.
Сердце ягодкой в траве
Светится и тлеет
Кошка плавает во сне
В рыбных галереях
А черничные глаза
Залепились пылью
К кошке не пришла весна
К ней явилась былью
Серебристая как снег
В шляпе без полей
Смерть, а с нею человек
С тысячей свечей.
Первый этап фестиваля «Компрос», 6 июня 2014 года:
Фото: Юрий Баранов.
Он прошел сквозь сумасшедшие дома,
супермаректы, гостиницы и осень
поциентом, покупателем и гостем,
а сегодня перед ним молчит зима.
Где повсюду воцарился страшным сном
цвет бумаги, там нельзя иначе:
он представился воистину незрячим
и прибавил неуменье, как число.
В самом деле он не видит ни черта,
но его встречают, как родного,
и его приветственное слово
закипает пеною у рта.