Наступающие выходные в Перми насыщены яркими событиями. Горожан приглашают на фестиваль водных фонариков, фестиваль отцов и всероссийский фестиваль красок. В парке Горького будут читать стихи, а в экстрим-парке пройдут соревнования по экстремальным видам спорта.
Первый, летний, этап поэтического фестиваля «Компрос-2017» пройдет в этом году в Перми 16 и 17 июня.
«Компрос» традиционно проходит в два этапа. 16 июня в плавание по Каме отправится «Корабль поэтов», где состоятся поэтические чтения. Жюри, в состав которого войдут известные пермские поэты, определит, кто из авторов примет участие в главном, осеннем этапе фестиваля.
4-ое поэтическое мероприятие состоится 16 и 17 июня. Как и прежде, основные события фестиваля будут организованы на теплоходе – «корабле поэтов». Кроме того, в этом году будут задействованы колесо обозрения и набережная, где пройдут конкурсы чтецов и презентация книг.
Фестиваль «Компрос» пройдёт в Перми 16 и 17 июня. В этом году в рамках летнего этапа российского поэтического фестиваля состоится «Корабль поэтов», поэтическое шоу «Колесо озарения» и «Поэтическая эстафета».
16–17 июня в Перми в четвертый раз состоится фестиваль поэзии. Современные стихи будут читать на набережной Камы, теплоходе и колесе обозрения.
Литагент, критик и представитель «АртМосковии» Ирина Горюнова (Москва) провела мастер-класс «Литературный брендинг и PR» в рамках поэтического фестиваля.
В конце ноября 2016 года в Перми завершил свою работу поэтический фестиваль «Компрос-2016». Его гостями стали поэты, литераторы, сценаристы и музыканты из городов Москвы, Екатеринбурга, Челябинска, Кирова, Нижнего Тагила, Липецка, Улан-Удэ.
Каких тут только чудес нет, но среди всего этого
Им кажется, что они нашли что-то совершенное.
Ожидание, сложенного вдвое письма ответного —
Это на земле для них самое ценное.
И защитные механизмы мозга уже не справляются,
Когда он начал её части тела руками трогать.
И от промелькнувшей искры они воспламеняются.
Всего от одной искры они горят возле стога.
И как тут не запеть, когда такая луна над головой,
Где из молока и сахарной пудры вновь и вновь
Рождаются чувства, смешанные со слюной,
В мире людей, верящих в вечную любовь.
В любовь, которая оказалась на примятых полях
А всё происходящее легло под звёздный покров.
И среди всего этого где-то в русских деревнях
Летающие тарелки воруют коров.
— Прошу, уйди! И больше нас не мучай!
Я её сын и моё мнение нужно учитывать.
Если в жизни все полагаются только на случай,
То мне тут тогда на что рассчитывать?
Вдыхая рывками терпкий запах перегара…
Наверное, всё же я ещё слишком мал.
Потому и закрываю лицо от его ударов,
Пытаясь понять, что я не так сказал.
И вспомнил… вспомнил, как однажды
Убегал от него босиком по снегу,
И была у него неутолимая звериная жажда,
А у меня — ни суперсилы ни оберега.
И продолжая держать ладони у лица,
Пока в доме телевизор орал посреди ночи,
Я понял одно: что хуже пьяного отца
Может быть только пьяный отчим.
Когда-то мы схватили время и затащили под стекло.
С тех пор, как солнце лёд, наш взор его плавит.
А ещё стрелками взяли, да и порубили ему лицо.
И вот за это оно нас так нещадно теперь старит.
Заставляя каждого живущего в этой Вселенной
Посмотреть на сыплющейся песок в часах,
С воды вековую информацию снимая пеной.
Людей, гуляющих по пляжу, слушая голоса.
И мы видели, как оно играло с детьми и листьями.
Ну а вот что происходило на самом деле:
Оно желтило в ящике стола фотографии с письмами
И обдирала ногтями в саду краску с качелей.
И теперь из самого детства за нами тянется страх,
Особо ощутимый к утру, когда ночь уже позади.
И в прокуренной комнате пепельницу зажав в руках,
Монотонными ударами выносит дыхание из груди.
И метнув в человека с транквилизатором дротики,
Оно склонится над телом и пальцем потычет.
А после, в кресле держась за деревянные подлокотники,
Будет рассматривать чертежи изобретений да Винчи.
Время тут все предметы и вещи знает по именам,
Оно живёт во всём — от диванной пыли до хлебных крошек.
И если его сейчас не видно, это значит оно где-то там
На корточках вдоль трасс доедает сбитых кошек.
Время на цепях висело с ведьмами на стенах,
Вместе с ацтеками золото отливало в монеты,
Плавало в ладье с викингами в рогатых шлемах,
В запревшее сено прятало пистолеты.
И ему, что рушить, что возводить — всё едино: Гляди!
Даже провернуть планету его не затрудняет сильно,
Но только вот перед зависшим над цветком колибри
Время почему-то бессильно.
Да, мне помнятся не слова,
А цветочные берега,
И как жизни пшеничный шар
Набухал. Я тогда не знал,
Что просыпались из горсти
Земляникою в этот стих
И Серёжа, и Дима, и
Ещё много — много моих
Високосных, живых людей.
Я тогда у реки сидел,
Я был мальчиком золотым
Тихо сам себе говорил:
«Ничего — ничего родной
И тебя заберут домой,
И за пазухой, и в руках,
И в пшеничных живых стихах»
Но запомнились не слова
А цветочна я молота,
И как взяли меня в ладонь
Молча и унесли домой.
И как жизни цветущий шар
По ночам мне мешал дышать.
И я шёл собирать во сне
Землянику в сырой траве.
В тёмной комнате темно целоваться.
Севши на поезд можешь увидеть связь
Пригородных, узловых станций,
В будущем безразличных или влюблённых в нас
Встречных с чистыми, по-птичьи глазами
И родных, чих уже и не вспомнить глаз.
Проводница разносит чай по вагонам часами
И ошибается станцией, вот уже в сотый раз.
В тёмной комнате по особому тесно.
Лежим как в утробе два близнеца
И слушаем — бьётся матери сердце
Она что-то бормочет, смеётся и обнимается.
Будто в Австрии под тяжестью серого неба
На выпавшем свежем снеге в купе
В старых, затёртых, солдатских шинелях
Тяжело дыша, мы лежим в темноте.