26 и 27 мая в Перми в пятый раз пройдет поэтический фестиваль «Компрос» (12+).
Впервые в рамках проекта пройдет Большой поэтический марафон. Авторы из Пермского края, Екатеринбурга, Челябинска, Ижевска, Тюмени и Москвы в течение трех часов будут читать стихи на площади перед краевой библиотекой. Лучшего определят зрители в рамках необычного голосования.
В Перми пятый раз пройдёт поэтический фестиваль «Компрос»
Поэтический фестиваль «Компрос» пройдёт в Перми пятый раз. Два дня в Перми поэты читали стихи. Поэзия выходного дня. В Пермь приезжают читать стихи авторы со всей страны.
В этом году сроки проведения Большой пермской книжной ярмарки совпали со сроками проведения знаменитого пермского фестиваля «Компрос». Дни ярмарки с 24 по 27 мая, а поэтического фестиваля 26 и 27 мая. Авторы проектов, оценивая плюсы данного стечения обстоятельств, решили проводить свои события на одной площадке — шатре на площади перед Краевой библиотекой им.Горького. Прокомментировал создатель поэтического фестиваля “Компрос”, Борис Эренбург:
«Мы объединили деловую программу Книжной ярмарки и «Компрос», чтобы ярмарка превратилась в большой литературный фестиваль, а «Компрос» обогатился продажей книг».
С тех пор, как ты превратилась
в большой мыльный пузырь
и прошла многоэтажками,
этот мир стал настолько мелок –
тонкая плёнка поверх асфальта, –
что я обнаружил возле дома
три больших пакета вины,
не донесённых до мусорных баков.
Я не хочу развязывать их
и заглядывать внутрь.
Пробую угадать.
От тебя никакой подсказки:
я же раскрывал только свою давнюю жизнь.
Происходящее параллельно
тебя почти не касалось.
Ну, кто в здравом уме станет
пересказывать любимому человеку новостной канал?
Пакеты совершенно одинаковые.
На равном расстоянии от подъезда.
По очереди набираю номера в телефоне
и прошу прощения.
Нет вины, нет вины, нет…
Записная книжка пуста.
Пакеты стоят. Ждут.
Мокрый скворечник на палке,
словно избушка Яги…
Чу! К деревенской гадалке
сами несут сапоги.
Лето. Но будто бы — осень.
День. Но на день не похож.
Будет ли мне
тридцать восемь?
Сердце ли прыгнет на нож?
Вороны рыщут по полю,
кот на заборе повис…
Справлюсь ли с тягостной болью?
Или взберусь на карниз?..
Ёлки бегут по пригорку,
в балке осины дрожат.
Как же, наверное, горько
бабам поэтов рожать.
В голубоглазых мальчишках
жуткое что-то живет.
Мне вот — лешак из подмышки
прыгал на белый живот.
В общем, не дети, а черти,
сонмище крыл и копыт…
Где-то в ночной круговерти
левый сапог позабыт.
Спряталась старая ведьма,
в омуте скрыла свой дом;
светят со дна — ее бельма…
Что ж, погадаю потом.
Ты тут как тут, когда включают свет,
однако гуще мрака нету счастья,
как женщине, идущей на проспект,
необходимо замаскироваться.
Ты можешь быть вне классов или каст,
опережать оторву авангарда,
жизнь много не дает, а если даст,
то что-нибудь, но заберет обратно.
Выходишь в кашемировом пальто,
но все равно в глазах белым-бело —
то не хватает на коньяк, а то
с фамилией тебе не повезло.
Любому сдашь бабло и душу, чтобы
быть первым по голам или по бабам,
идешь по миру с полным зобом злобы
и давишься в гостях люля-кебабом.
Сидит в тебе неистребимый бес
и видит, как со скоростью кумира
проходит мимо, будто «мерседес»,
мистическая доминанта мира.
Синеет сенильным закатом
Разбитый об лоб горизонт,
Свои разбрелись по палатам
И смотрят последний сезон.
Ты тянешь за краешек неба,
Как агнец, глядишь, обомлев.
И хочется зрелищ и хлеба,
Но воля твоя – на земле.
Душа изнывает по сути,
Ведь сути сытнее в нытьё.
А по небу ангелы шутят,
И вышутят имя твоё.
С оливковой ветошью – Аве!
Что должно, тебе прощено.
Да святится всё, что лукаво,
Да святится всё, что смешно.
За час до полуночи первая гаснет звезда,
на которой не имя стоит, а порядковый номер.
А стало быть, время начать свою повесть с листа
и чернил, ведь герой мой пока что не помер,
только лег под деревьями, спал до вечерних огней,
а потом разбежался и начал отсчет до финала.
Мне с другой стороны, безусловно, видней,
что финала не будет: и это героя сломало.
Здесь отсутствие финиша, белый туман,
то есть что-то сегодня неладно в любом королевстве,
то есть зря запускает он руку кому-то в карман —
недостаточно действий.
И новелла закончится фразой “за час до полу-
ночи первая гаснет планета”.
И гаснет планета.
Мой герой продолжает сидеть на бетонном полу
и смотреть, как стоит на ребре, насмехаясь, монета.
Когда уходит Карлсон на войну,
Стянув плечо ремнём противогаза,
Забудьте всё. Простите шалуну
Его былые детские проказы.
Забудьте плюшки, битое стекло.
Всё это позади. Всё это — детство.
Он покидает вас и старый дом
На крыше оставляет вам в наследство.
Он не всегда был скромен — ну и пусть!
Он покидает вас и оглянуться,
И крикнуть хочет снова: «Я вернусь!»
Но он не может обещать вернуться.
Не плачьте, фрёкен Бок. Пора придёт —
Наплачетесь. В родимую сторонку
Холодный ветер почты принесёт
Недобрым утром злую похоронку.
И, распечатав голубой конверт,
По черным строчкам пробежав глазами,
Оплачете сегодняшний момент
Горючими, тяжелыми слезами.
Но ты, Малыш, когда произойдёт
Какое-то неведомое чудо,
И Карлсон, старый друг, к тебе придёт
Живым, непокалеченным оттуда,
И сбудутся заветные мечты,
Ты, звук мотора из окна услышав,
Воскликнешь снова: «Карлсон! Это ты!»
И вы опять отправитесь на крышу.
Не верит бумаге, и лезвием на столе
Выводит одно и то же который год,
По доскам царапая: «Жёлтый живёт в земле,
В агатовой яме среди ядовитых вод»
Лечили без пользы, вчера повторял опять.
Три раза крестился, вставая из-за стола.
Ложился под утро, и, чтобы спокойно спать,
Завешивал в доме не окна, а зеркала.
Я видел — он будто здоров и глаза ясны,
Но всё же зачем-то спросил у меня вчера:
Что станет с людьми, у которых съедают сны
Как щепки сухие съедает огонь костра?
Он верил, их веки становятся тяжелей,
Они исчезают, но видят в остатках сна,
Что в мире есть множество разных причин смертей
И только причина исчезнуть — всего одна.
4346 Анатолий Субботин
«Может быть» – говорила, говорила: «Потом».
Не дождавшись любви, он пошёл в волонтёры
и смешался с одетою в хаки толпой.
Курс бойца – и «прощайте, скалистые горы»!
Перед самой отправкой кто-то вызвал его
из казармы. О, ты ли?! Любимая, здравствуй!..
И она наградила солдата собой,
чтобы он умирал не напрасно.
После были окопы. Спасались от вшей
те, кто пулю ловил иль осколок снаряда.
На груди его орден блестел, хорошел,
но другая ему вспоминалась награда.
Дом уютный и большой.
Ключ в кармане.
Печь что надо!
Ох, горячая печка,
Но неведомое нас так и манит —
Снова хочется в дорогу… с местечка.
А конёк-то, а труба, а стропила,
Аккуратненький забор из сосёнок,
Но в бору брусничник снегом прибило,
И за омутом родился лосёнок.
Там — за окнами и дверью — исканья,
Скачет весело неструганый посох.
Так что веру не построишь из камня,
А надежду не сколотишь из досок.
Не закрывайся
от меня
черепаховым
панцирем.
Я видела
тебя однажды
безнадежно
красивым.
И теперь
твои смыслы
попрятать себя,
как волны о берег –
о меня разбились.
Не со мной,
пожалуйста,
не со мной сыпь
шелуху слов
на открытое пламя.
Я, конечно,
тебя пойму.
Но и ты меня
пойми.
Я другая.
Для меня слова –
волшебные
камушки.
Я не пускаю их
блинчиком по воде.
Как я могу? Что ты…
Слова для меня –
живая вода.
Вот и ты теперь
из капель этих.
Из одного источника
эта вода и ты.
И все слова
при таком раскладе
излишни.
Просто
приди ко мне.
За руку возьми.
И всё, что нужно,
само возникнет.