Тут поутру такая тишина,
Как будто только что закончилась война.
И мы выходим, двое из живых,
Качаясь от ранений ножевых.
Ты тянешься рукой к моей руке –
И я молчу на том же языке.
Мой ненаглядный, мой любимый враг,
Зачем всё так?..
В автобусе, в «пробке» слагаешь стихи,
записываешь на стекле запотевшем,
но тут же стираешь и каешься: «Грешен!»,
прикидываешься немного глухим,
чтоб только не слышать, как шепчут вокруг,
как пальцами тычут и думают громко,
не чувствовать, что обозначилась кромка
листа, за которой нет букв, но есть звук,
и шепчешь, уйдя в диктофон с головой,
закрывшись руками от взглядов и шума:
«Я верю, что счёт мой покроет с лихвой
за кромкой листа подведённая сумма…».